|
Артур Конан Дойл. "Приключения Шерлока Холмса"
Иллюстрированное подарочное издание
Категория: VIP-подарки, подарок мужчине, подарок любимому
СТРАНИЦ: 738
ФОРМАТ ИЗДАНИЯ: 155 х 260 мм
ВЕС: 2360 г.
БУМАГА МЕЛОВАННАЯ МАТОВАЯ
ПЕРЕПЛЕТ Quinel
С ТИСНЕНИЕМ "ЗОЛОТОМ"
ЛЯССЕ
ТРЕХСТОРОННИЙ ЗОЛОТОЙ ОБРЕЗ
ISBN: 5-9680-0019-8
ХУДОЖНИК: С. Лемехов
Основные иллюстрации - черно-белая графика
Иллюстрированная подложка на каждой странице - около 10 видов
Издательство "Пан пресс"
Шерлок Холмс - литературный персонаж, созданный Артуром Конан Дойлом. Его произведения, посвященные приключениям Шерлока Холмса, знаменитого сыщика, - по праву считаются классикой жанра. В рассказах, написанных от имени друга и вечного спутника Шерлока Холмса - доктора Ватсона, - сыщик проводит свои расследования при помощи "дедуктивного" метода, благодаря чему он по мельчайшим признакам совершает поразительные догадки, постоянно вызывая изумление читателей.
В книгу вошли:
Этюд в багровых тонах.
Знак четырех.
Приключения Шерлока Холмса. (Скандал в богемии. Союз рыжих. Установление личности. Тайна Боскомской долины. Пять апельсиновых зернышек. Человек с рассеченной губой. Голубой кабункул. Пестрая лента. Палец инженера. Знатный холостяк. Берилловая диадема. "Медные буки".)
(1859 - 1930)
Артур Игнатиус Конан Дойл родился 22 мая 1859 года в столице Шотландии г. Эдинбурге на Пикарди-плейс в семье художника и архитектора. Его отец Чарльз Алтамонт Дойл женился в возрасте двадцати двух лет на Мэри Фоли, молодой женщине семнадцати лет, в 1855 году. После того, как Артур достиг девяти лет, богатые члены семейства Дойл предложили оплачивать его обучение. В течение семи лет он должен был ходить в школу-интернат иезуитов в Англии в Ходдер - подготовительная школа для Стоунихерста (большая закрытая католическая школа в Ланкашире). Спустя два года из Ходдера Артур перебрался в Стоунихерст. В октябре 1876 года Артур становится студентом медицинского университета.
Дойл много читает и спустя два года после начала образования решает попробовать себя в литературе. Весной 1879 года он пишет маленький рассказ "The Mystery of Sasassa Valley" ("Тайна Сасасской долины"), который публикуется в Chamber's Journal в сентябре 1879 года. Двадцати лет отроду, учась на третьем курсе университета, в 1880 году, друг Артура Клод Аугустус Куррье предложил ему принять должность хирурга, на которую претендовал сам, но не смог по личным причинам, на китобое "Надежда" под командованием Джона Грея в районе Северного Полярного Круга. Это приключение нашло место в его первой истории, касаемой моря, пугающий рассказ "The Captain of the "Pole-star"" ("Капитан "Полярной Звезды""). В 1881 году он окончил Эдинбургский университет, где получил степень бакалавра медицины и степень магистра. Корабельным врачом на судне "Mayuba", которое ходило между Ливерпулем и западным побережьем Африки, 22 октября 1881 года началось его очередное плавание. Дойл уезжает в Портсмут (июль 1882 года), где открывает свою первую практику, расположившись в доме за 40 фунтов годовых, которая стала приносить доход только к концу третьего года. В один из мартовских дней 1885 года доктор Пайк, его друг и сосед, пригласил Дойла дать консультацию по случаю болезни Джека Хоукинса, сына вдовы Эмили Хоукинс из Глостершира. У него был менингит и он был безнадежен. Артур предложил поместить его в свой дом для постоянного ухода за ним, но через несколько дней Джек умер. Эта смерть позволила познакомиться с его сестрой Луизой (или Туи) Хоукинс 27 лет, с которой они обручились в апреле, а 6 августа 1885 года поженились.
В мае 1891 г. Дойл заболевает гриппом и находится несколько дней при смерти. Когда он выздоровел, то решил оставить медицинскую практику, а посвятить себя литературе. Это происходит в августе 1891 года. К концу 1891 года Дойл становится очень популярным человеком в связи с появлением шестого рассказа о Шерлоке Холмсе "Человек с рассеченной губой" ("The Man with the Twisted Lip"). В ноябре того же 1892, живя в Норвуде, Луиза родила сына, которого они назвали Аллейн Кингели. Позднее, вместе с женой они перебираются в Давос, расположенный в Альпах. В Давосе Дойл активно занимается спортом. Осенью 1895 года Артур Конан Дойл вместе с Луизой и своей сестрой Лотти отправляется в Египет и в течение зимы 1896 г. находится там, где он надеется на теплый климат, который будет полезен для нее. В мае 1896 года он возвращается в Англию. К лету 1897 года, поселяется в своем собственном доме в графстве Суррей, в Андершо (Undershaw), где у Дойла на длительное время появляется собственный кабинет, в котором он может спокойно работать, и именно в нем он приходит к мысли воскресить своего заклятого врага Шерлока Холмса, по причине поправки своего материального положения, которое несколько ухудшилось в связи с большими затратами на строительство дома. В конце 1897 года он пишет пьесу "Шерлок Холмс" и отправляет ее Бирбому Три. Но тот пожелал значительно переделать ее под себя и в итоге автор отсылает ее в Нью-Йорк Чарльзу Фроману, ну а тот в свою очередь передал ее Уильяму Гиллету, который пожелал переделать ее по своему вкусу. На этот раз многострадальный автор махнул на все рукой и дал свое согласие. В итоге Холмса женили, а автору была выслана на утверждение новая рукопись. И в ноябре 1899 года в Буффало был хорошо принят гиллеровский "Шерлок Холмс".
Полагается что Конан Дойл, был человеком с самыми высокими моральными устоями, не изменявший в течении совместной жизни Луизы. Однако это не предотвратило его от падения, он влюбился в Джин Лекки первый раз, когда он видел ее 15 марта 1897. В возрасте двадцать четыре лет, она была поразительно красивой женщиной, с белокурыми волосами и яркими зелеными глазами. Между ними складываются теплые отношения - Джин была принята матерью Дойла, а стала его женой лишь спустя 10 лет после смерти Туи. Когда в декабре 1899 года начиналась англо-бурская война, Конан Дойл объявляет своему страшащемуся семейству, что он идет добровольцем. Его посчитали непригодным к службе в армии. Поэтому он отправляется туда как медицинский доктор и отплывает в Африку 28 февраля 1900 года. 2 апреля 1900 года он прибывает на место и разбивает полевой госпиталь на 50 мест. Но раненых оказывается во много раз больше. Начинаются перебои с питьевой водой, приведшие к эпидемии кишечных заболеваний, и поэтому вместо борющихся маркеров, Конан Дойл должен был, вести жестокое сражение против микробов. Написанная им книга, которая претерпевала изменения вплоть до 1902 года, "The Great Boer War" html (Великая бурская война) - это пять сотен страниц хроники, изданные в октябре 1900, была шедевром военной учености. Это было не только сообщение о войне, но также и высоко интеллектуальный и хорошо осведомленный комментарий относительно некоторых из организационных недостатков Британских сил в то время. После этого он бросился с головой в политику, баллотируясь на место в Central Edinburgh - потерпел поражение.
В 1902 г. Король Эдвард VII присваивает рыцарский титул Конан Дойлу за услуги, оказанные Короне в течении англо-бурской войны.
После того, как Луиза умерла на его руках 4-ого июля 1906, Конан Дойл находится в депрессии много месяцев. После девяти лет тайного ухаживания, Конан Дойл и Джеан Леки женятся публично перед 250 гостями, 18 сентября, 1907. Со своими двумя дочерьми, они перебираются в новый дом называемый Windlesham, в Sussex. Дойл счастливо живет с новой женой и активно начинает работать, что приносит ему много денег. Рождение двух сыновей - 1909 родился Денис и Адриана в 1910, последний ребенок, их дочь Джеан, была рождена в 1912.
Перед началом войны (4 августа 1914 года) Дойл вступает в отряд добровольцев, который являлся полностью гражданским и создавался на случай вторжения неприятеля на территорию Англии.
Осенью 1929 года он отправляется в последний тур по Голландии, Дании, Швеции и Норвегии. Он был уже болен Angina Pectoris. В 1930 году уже прикованный к постели он совершил свое последнее путешествие. Артур поднялся со своего ложа, и пошел в сад. Когда он был найден, он находился на земле, одна его рука держала белый подснежник.
Артур Конан Дойл умер в понедельник, 7 июля, 1930, окруженный его семейством. Его последние слова перед смертью были адресованы его жене. Он прошептал: "Вы замечательны". Он похоронен на кладбище Minstead Hampshire.
|
|
отрывки из книги "Приключения Шерлока Холмса"
"Этюд в багровых тонах"
......
- Нашел! Нашел! - ликующе крикнул он, бросившись к нам с пробиркой в
руках. - Я нашел наконец реактив, который осаждается только гемоглобином и
ничем другим! - Если бы он нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо
не сияло бы таким восторгом.
- Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, - представил нас друг другу
Стэмфорд.
- Здравствуйте! - приветливо сказал Холмс, пожимая мне руку с силой,
которую я никак не мог в нем заподозрить. - Я вижу, вы жили в Афганистане.
- Как вы догадались? - изумился я.
- Ну, это пустяки, - бросил он, усмехнувшись. - Вот гемоглобин - это
другое дело. Вы, разумеется, понимаете важность моего открытия?
- Как химическая реакция - это, конечно, интересно, - ответил я, - но
практически...
- Господи, да это же самое практически важное открытие для судебной
медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете, что это дает возможность
безошибочно определять кровяные пятна? Подите-ка, подите сюда! - В пылу
нетерпения он схватил меня за рукав и потащил к своему столу. - Возьмем
немножко свежей крови, - сказал он и, уколов длинной иглой свой палец,
вытянул пипеткой капельку крови. - Теперь я растворю эту каплю в литре
воды. Глядите, вода кажется совершенно чистой. Соотношение количества
крови к воде не больше, чем один к миллиону. И все-таки, ручаюсь вам, что
мы получим характерную реакцию. - Он бросил в стеклянную банку несколько
белых кристалликов и накапал туда какой-то бесцветной жидкости. Содержимое
банки мгновенно окрасилось в мутно-багровый цвет, а на дне появился
коричневый осадок.
- Ха, ха! - Он захлопал в ладоши, сияя от радости, как ребенок,
получивший новую игрушку. - Что вы об этом думаете?
- Это, по-видимому, какой-то очень сильный реактив, - заметил я.
- Чудесный! Чудесный! Прежний способ с гваяковой смолой очень
громоздок и ненадежен, как и исследование кровяных шариков под
микроскопом, - оно вообще бесполезно, если кровь пролита несколько часов
назад. А этот реактив действует одинаково хорошо, свежая ли кровь или нет.
Если бы он был открыт раньше, то сотни людей, что сейчас разгуливают на
свободе, давно бы уже расплатились за свои преступления.
- Вот как! - пробормотал я.
- Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему. Человека
начинают подозревать в убийстве, быть может, через несколько месяцев после
того, как оно совершено. Пересматривают его белье или платье, находят
буроватые пятна. Что это: кровь, грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще
что-нибудь? Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему?
Потому что не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока
Холмса, и всем затруднениям конец!
Глаза его блестели, он приложил руку к груди и поклонился словно
отвечая на аплодисменты воображаемой толпы.
......
- Мы пришли по делу, - заявил Стэмфорд, усаживаясь на высокую
трехногую табуретку и кончиком ботинка придвигая ко мне другую. - Мой
приятель ищет себе жилье, а так как вы жаловались, что не можете найти
компаньона, я решил, что вас необходимо свести.
Шерлоку Холмсу, очевидно, понравилась перспектива разделить со мной
квартиру.
- Знаете, я присмотрел одну квартирку на Бейкер-стрит, - сказал он, -
которая нам с вами подойдет во всех отношениях. Надеюсь, вы не против
запаха крепкого табака?
- Я сам курю "корабельный", - ответил я.
- Ну и отлично. Я обычно держу дома химикалии и время от времени
ставлю опыты. Это не будет вам мешать?
- Нисколько.
- Погодите-ка, какие же еще у меня недостатки? Да, иногда на меня
находит хандра, и я по целым дням не раскрываю рта. Не надо думать, что я
на вас дуюсь. Просто не обращайте на меня внимания, и это скоро пройдет.
Ну, а вы в чем можете покаяться? Пока мы еще не поселились вместе, хорошо
бы узнать друг о друге самое худшее.
Меня рассмешил этот взаимный допрос.
- У меня есть щенок-бульдог, - сказал я, - и я не выношу никакого
шума, потому что у меня расстроены нервы, я могу проваляться в постели
полдня и вообще невероятно ленив. Когда я здоров, у меня появляется еще
ряд пороков, но сейчас эти самые главные.
- А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? - с беспокойством спросил
он.
- Смотря как играть, - ответил я. - Хорошая игра - это дар богов,
плохая же...
- Ну, тогда все в порядке, - весело рассмеялся он. - По-моему, можно
считать, что дело улажено, если только вам понравятся комнаты.
- Когда мы их посмотрим?
- Зайдите за мной завтра в полдень, мы поедем отсюда вместе и обо
всем договоримся.
ГЛАВА II. ИСКУССТВО ДЕЛАТЬ ВЫВОДЫ
Холмс, безусловно, был не из тех, с кем трудно ужиться. Он вел
спокойный, размеренный образ жизни и обычно был верен своим привычкам.
Редко когда он ложился спать после десяти вечера, а по утрам, как правило,
успевал позавтракать и уйти, пока я еще валялся в постели. Иногда он
просиживал целый день в лаборатории, иногда - в анатомичке, а порой
надолго уходил гулять, причем эти прогулки, по-видимому, заводили его в
самые глухие закоулки Лондона. Его энергии не было предела, когда на него
находил рабочий стих, но время от времени наступала реакция, и тогда он
целыми днями лежал на диване в гостиной, не произнося ни слова и почти не
шевелясь. В эти дни я подмечал такое мечтательное, такое отсутствующее
выражение в его глазах, что заподозрил бы его в пристрастии к наркотикам,
если бы размеренность и целомудренность его образа жизни не опровергала
подобных мыслей.
Неделя шла за неделей, и меня все сильнее и глубже интересовала его
личность, и все больше разбирало любопытство относительно его целей в
жизни. Даже внешность его могла поразить воображение самого поверхностного
наблюдателя. Ростом он был больше шести футов, но при своей необычайной
худобе казался еще выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, если не
считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше; тонкий орлиный
нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный,
чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о решительном характере.
Его руки были вечно в чернилах и в пятнах от разных химикалий, зато он
обладал способностью удивительно деликатно обращаться с предметами, - я не
раз это замечал, когда он при мне возился со своими хрупкими алхимическими
приборами.
......
Невежество Холмса было так же поразительно, как и его знания. О
современной литературе, политике и философии он почти не имел
представления. Мне случилось упомянуть имя Томаса Карлейля, и Холмс наивно
спросил, кто он такой и чем знаменит. Но когда оказалось, что он ровно
ничего не знает ни о теории Коперника, ни о строении солнечной системы, я
просто опешил от изумления. Чтобы цивилизованный человек, живущий в
девятнадцатом веке, не знал, что Земля вертится вокруг Солнца, - этому я
просто не мог поверить!
- Вы, кажется, удивлены, - улыбнулся он, глядя на мое растерянное
лицо. - Спасибо, что вы меня просветили, но теперь я постараюсь как можно
скорее все это забыть.
- Забыть?!
- Видите ли, - сказал он, - мне представляется, что человеческий мозг
похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите.
Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные,
нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди
всей этой завали и не докопаешься. А человек толковый тщательно отбирает
то, что он поместит в свой мозговой чердак. Он возьмет лишь инструменты,
которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он
разложит в образцовом порядке. Напрасно люди думают, что у этой маленькой
комнатки эластичные стены и их можно растягивать сколько угодно. Уверяю
вас, придет время, когда, приобретая новое, вы будете забывать что-то из
прежнего. Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных.
- Да, но не знать о солнечной системе!.. - воскликнул я.
- На кой черт она мне? - перебил он нетерпеливо. - Ну хорошо, пусть,
как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А если бы я узнал, что мы
вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?
Я хотел было спросить, что же это за работа, но почувствовал, что он
будет недоволен. Я задумался над нашим коротким разговором и попытался
сделать кое-какие выводы. Он не хочет засорять голову знаниями, которые не
нужны для его целей. Стало быть, все накопленные знания он намерен так или
иначе использовать. Я перечислил в уме все области знаний, в которых он
проявил отличную осведомленность. Я даже взял карандаш и записал все это
на бумаге. Перечитав список, я не мог удержаться от улыбки. "Аттестат"
выглядел так:
ШЕРЛОК ХОЛМС - ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ
1. Знания в области литературы - никаких.
2. --//-- --//-- философии - никаких.
3. --//-- --//-- астрономии - никаких.
4. --//-- --//-- политики - слабые.
5. --//-- --//-- ботаники - неравномерные. Знает свойства белладонны,
опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о садоводстве.
6. --//-- --//-- геологии - практические, но ограниченные. С первого
взгляда определяет образцы различных почв. После прогулок показывает мне
брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой
она части Лондона.
7. --//-- --//-- химии - глубокие.
8. --//-- --//-- анатомии - точные, но бессистемные.
9. --//-- --//-- уголовной хроники - огромные, Знает, кажется, все
подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке.
10. Хорошо играет на скрипке.
11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксер.
12. Основательные практические знания английских законов.
Дойдя до этого пункта, я в отчаянии швырнул "аттестат" в огонь.
"Сколько ни перечислять все то, что он знает, - сказал я себе, -
невозможно догадаться, для чего ему это нужно и что за профессия требует
такого сочетания! Нет, лучше уж не ломать себе голову понапрасну!" Я уже
сказал, что Холмс прекрасно играл на скрипке. Однако и тут было нечто
странное, как во всех его занятиях. Я знал, что он может исполнять
скрипичные пьесы, и довольно трудные: не раз по моей просьбе он играл
"Песни" Мендельсона и другие любимые мною вещи. Но когда он оставался
один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо похожее на
мелодию. Вечерами, положив скрипку на колени, он откидывался на спинку
кресла, закрывал глаза и небрежно водил смычком по струнам. Иногда
раздавались звучные, печальные аккорды. Другой раз неслись звуки, в
которых слышалось неистовое веселье. Очевидно, они соответствовали его
настроению, но то ли звуки рождали это настроение, то ли они сами были
порождением каких-то причудливых мыслей или просто прихоти, этого я никак
не мог понять.
......
Четырнадцатого марта - мне хорошо запомнилась эта дата - я встал
раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком. Наша хозяйка так
привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще не успела поставить мне
прибор и сварить на мою долю кофе. Обидевшись на все человечество, я
позвонил и довольно вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака. Схватив
со стола какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить время,
пока мой сожитель молча жевал гренки. Заголовок одной из статей был
отчеркнут карандашом, и, совершенно естественно, я стал пробегать ее
глазами.
Статья называлась несколько претенциозно: "Книга жизни"; автор
пытался доказать, как много может узнать человек, систематически и
подробно наблюдая все, что проходит перед его глазами. На мой взгляд, это
была поразительная смесь разумных и бредовых мыслей. Если в рассуждениях и
была какая-то логика и даже убедительность, то выводы показались мне
совсем уж нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца. Автор
утверждал, что по мимолетному выражению лица, по непроизвольному движению
какого-нибудь мускула или по взгляду можно угадать самые сокровенные мысли
собеседника. По словам автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и
анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут безошибочны,
как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь поразительными, что люди
непосвященные сочтут его чуть не за колдуна, пока не поймут, какой процесс
умозаключений этому предшествовал.
"По одной капле воды, - писал автор, - человек, умеющий мыслить
логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического
океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого
и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь - это огромная цепь причин и
следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и
прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому ни один смертный не
может достичь полного совершенства в этой области. Прежде чем обратиться к
моральным и интеллектуальным сторонам дела, которые представляют собою
наибольшие трудности, пусть исследователь начнет с решения более простых
задач. Пусть он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться ребячеством, но
такие упражнения обостряют наблюдательность и учат, как смотреть и на что
смотреть. По ногтям человека, по его рукавам, обуви и сгибе брюк на
коленях, по утолщениям на большом и указательном пальцах, по выражению
лица и обшлагам рубашки - по таким мелочам нетрудно угадать его профессию.
И можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет сведущему
наблюдателю верные выводы".
- Что за дикая чушь! - воскликнул я, швыряя журнал на стол. - В жизни
не читал такой галиматьи.
- О чем вы? - осведомился Шерлок Холмс.
- Да вот об этой статейке, - я ткнул в журнал чайной ложкой и
принялся за свой завтрак. - Я вижу, вы ее уже читали, раз она отмечена
карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня все это просто злит. Хорошо
ему, этому бездельнику, развалясь в мягком кресле в тиши своего кабинета,
сочинять изящные парадоксы! Втиснуть бы его в вагон третьего класса
подземки да заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против
одного, что у него ничего не выйдет!
- И вы проиграете, - спокойно заметил Холмс. - А статью написал я.
- Вы?!
- Да. У меня есть наклонности к наблюдению - и к анализу. Теория,
которую я здесь изложил и которая кажется вам такой фантастической, на
самом деле очень жизненна, настолько жизненна, что ей я обязан своим
куском хлеба с маслом.
- Но каким образом? - вырвалось у меня.
- Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я
единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы
представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков, и
государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик, они
бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу. Они
знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо зная историю
криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка.
......
Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они
удивительно облегчают дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о
которой вы отозвались так презрительно, просто бесценны для моей
практической работы. Наблюдательность - моя вторая натура. Вы, кажется,
удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы приехали из
Афганистана?
- Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
- Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из
Афганистана. Благодаря давней привычке цепь умозаключений возникает у меня
так быстро, что я пришел к выводу, даже не замечая промежуточных посылок.
Однако они были, эти посылки. Ход моих мыслей был таков: "Этот человек по
типу - врач, но выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только
что приехал из тропиков - лицо у него смуглое, но это не природный оттенок
его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо изможденное, -
очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь. Был ранен в левую руку -
держит ее неподвижно и немножко неестественно. Где же под тропиками
военный врач-англичанин мог натерпеться лишений и получить рану? Конечно
же, в Афганистане". Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я сказал,
что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
- Послушать вас, так это очень просто, - улыбнулся я. - Вы
напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что такие люди
существуют лишь в романах. Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне
комплимент, - заметил он. - А по-моему, ваш Дюпен - очень недалекий малый.
Этот прием - сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой "к
случаю" после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый
показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические
способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому,
считал его По.
- Вы читали Габорио? - спросил я. - Как, по-вашему, Лекок - настоящий
сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
- Лекок - жалкий сопляк, - сердито сказал он. - У него только и есть,
что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема -
установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал
за двадцать четыре часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных героев, что я опять начал злиться.
Я отошел к окну и повернулся спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету. "Пусть он умен, - говорил я про себя, -
но, помилуйте, нельзя же быть таким самоуверенным!"
- Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих
преступников, - ворчливо продолжал Холмс. - Будь ты хоть семи пядей во
лбу, какой от этого толк в нашей профессии? Я знаю, что мог бы
прославиться. На свете нет и не было человека, который посвятил бы
раскрытию преступлений столько врожденного таланта и упорного труда, как
я. И что же? Раскрывать нечего, преступлений нет, в лучшем случае
какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими незамысловатыми
мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решил переменить
тему разговора.
- Интересно, что он там высматривает? - спросил я, показывая на
дюжего, просто одетого человека, который медленно шагал по другой стороне
улицы, вглядываясь в номера домов. В руке он держал большой синий конверт,
- очевидно, это был посыльный.
- Кто, этот отставной флотский сержант? - сказал Шерлок Холмс.
"Кичливый хвастун! - обозвал я его про себя. - Знает же, что его не
проверишь!"
Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы наблюдали,
увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал через улицу. Раздался
громкий стук, внизу загудел густой бас, затем на лестнице послышались
тяжелые шаги.
- Мистеру Шерлоку Холмсу, - сказал посыльный, входя в комнату, и
протянул письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое посыльного он
определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот появится в нашей комнате.
- Скажете, уважаемый, - вкрадчивейшим голосом спросил я, - чем вы
занимаетесь?
- Служу посыльным, - угрюмо бросил он. - Форму отдал заштопать.
- А кем были раньше? - продолжал я, не без злорадства поглядывая на
Холмса.
- Сержантом королевской морской пехоты, сэр. Ответа не ждать? Есть,
сэр. - Он прищелкнул каблуками, отдал честь и вышел.
......
 
|
