|
Достоевский Федор Михайлович. "Игрок. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из подполья." - подарочное издание в натуральной коже
Категория:
vip-подарки
СТРАНИЦ: 632
ФОРМАТ ИЗДАНИЯ: 205 х 260 мм
БУМАГА БЕЛЕНАЯ ОФСЕТНАЯ
ПЕРЕПЛЕТ ИЗ НАТУРАЛЬНОЙ КОЖИ
С БРОНЗОВЫМ ТИСНЕНИЕМ
ЛЯССЕ
ТРЕХСТОРОННИЙ ЗАКРАШЕННЫЙ ОБРЕЗ
ХУДОЖНИК: Ю. Гершкович
АРТИКУЛ: pp-035
ИНДЕКС: ПП-139
Роман "Игрок" рассказывает о молодом учителе, одаренном большими душевными силами, но растратившим их за карточным столом.
В повести "Село Степанчиково и его обитатели" автором создан удивительно яркий образ Фомы Опискина, который в результате пережитых им унижений превратился в пустослова, деспота и лицемера.
Разочарованность героя "Записок из подполья" в идеях русской демократии перерастает в индивидуалистическое отрицание норм и законов общества.
  
| Рекомендуем посмотреть подарочные книги: |
|
"Преступление и наказание" Достоевский
Дорогая книга
Переплет из натуральной кожи. Тиснение золотой фольгой. Иллюстрированные поля книги.
Социально-философский роман, оказавший громадное влияние на мировую литературу, остается одной из самых актуальных книг современности, ибо ставит проблемы нравственного выбора.
|
|
"Ярмарка тщеславия" Уильям Теккерей
Подарки женщинам
История двух женщин, подруг и соперниц, передает драму человека, губящего свой талант. Ироническое сближение прошлого и настоящего, великого и малого, прекрасное знание жизни и понимание человеческих характеров делают классическое произведение Теккерея по-настоящему современной книгой.
|
|
Достоевский Ф.М.
Родился в Москве. Отец, Михаил Андреевич (1789-1839),- врач (штаб-лекарь) московской Мариинской больницы для бедных, в 1828 получил звание потомственного дворянина. Мать, Мария Фёдоровна (урожденная Нечаева; 1800-1837). В семье Достоевских было еще шестеро детей: Михаил, Варвара (1822-1893), Андрей, Вера (1829-1896), Николай (1831-1883), Александра (1835-1889).
В 1833 Достоевский был отдан в полупансион Н. И. Драшусова; С 1834 по 1837 Достоевский посещал частный пансион Л. И. Чермака.
Тяжело пережив смерть матери, совпавшую с известием о смерти А.С. Пушкина (которую он воспринял как личную потерю), Достоевский в мае 1837 едет с братом Михаилом в Петербург и поступает в приготовительный пансион К. Ф. Костомарова. С января 1838 Достоевский учился в Главном инженерном училище. После смерти отца Фёдор и Михаил получили небольшое наследство. По окончании училища (конец 1843 г.) он был зачислен полевым инженером-подпоручиком в Петербургскую инженерную команду, но уже в начале лета 1844, решив всецело посвятить себя литетатуре, подал в отставку и уволился в чине поручика. Бедность вынуждала его браться за любую литературную работу (в частности, он редактировал статьи для "Справочного энциклопедического словаря" А. В. Старчевского).
В 1846 Достоевский сближается с семьей Майковых, регулярно посещает литературно-философский кружок братьев Бекетовых, в котором главенствовал В. Майков, а постоянными участниками были А.Н. Майков и А.Н. Плещеев - друзья Достоевского. С марта-апреля 1847 Достоевский становится посетителем "пятниц" М.В.Буташевича-Петрашевского. Участвует он и в организации тайной типографии для печатания воззваний к крестьянам и солдатам. Арест Достоевского произошел 23 апреля 1849; его архив при аресте был отобран и, вероятно, уничтожен в III отделении. 8 месяцев Достоевский провел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости под следствием, во время , которого проявил мужество, скрывая многие факты и стремясь по возможности смягчить вину товарищей. Был признан следствием "одним из важнейших" среди петрашевцев. 22 декабря 1849 Достоевский вместе с другими ожидал на Семёновском плацу исполнения смертного приговора. По резолюции Николая I казнь была заменена ему 4-летней каторгой с лишением "всех прав состояния" и последующей сдачей в солдаты.
Ночью 24 декабря Достоевский в оковах был отправлен из Петербурга. С января 1850 по 1854 Достоевский отбывал каторгу "чернорабочим" в Омской крепости. В январе 1854 он был зачислен рядовым в 7-й линейный батальон (Семипалатинск) В ноябре 1855 Достоевский произведен в унтер-офицеры, а после долгих хлопот прокурора Врангеля и других сибирских и петербургских знакомых (в том числе Э.И. Тотлебена) - в прапорщики; весной 1857 писателю было возвращено потомственное дворянство и право печататься, но полицейский надзор над ним сохранялся до 1875.
В 1857 Достоевский женился на овдовевшей М.Д. Исаевой. 18 марта 1859 Достоевский по прошению был уволен "по болезни" в отставку в чине подпоручика.
В июне 1862 Достоевский впервые выехал за границу; посетил Германию, Францию, Швейцарию, Италию, Англию. В августе 1863 писатель вторично выехал за границу. В Баден-Бадене, увлеченный, по азартности своей натуры, игрой в рулетку, проигрывается весь.В октябре 1863 он возвратился в Россию. 15 апреля 1864 умерла от чахотки его жена.
Зимой 1867 Сниткина становится женой Достоевского. Новый брак был более удачен. С апреля 1867 до июля 1871 Достоевский с женой живет за границей (Берлин, Дрезден, Баден-Баден, Женева, Милан, Флоренция). Там 22 февраля 1868 родилась дочь Софья, внезапную смерть которой (май того же года) Достоевский тяжело переживал. 14 сентябре 1869 родилась дочь Любовь; позже в России 16 июля 1871 - сын Фёдор; 12 авг. 1875 - сын Алексей, умерший в трехлетнем возрасте от припадка эпилепсии.
В июле 1871 Достоевский с женой и дочерью возвратились в Петербург. Лето 1872 года писатель с семьей провел в Старой Руссе; этот город стал постоянным местом летнего пребывания семьи. В 1876 Достоевский приобрел здесь дом.
В ночь с 25 на 26 января 1881 у Достоевского пошла горлом кровь. Днем 28 января Достоевский попрощался с детьми, в 8 ч. 38 мин. вечера он скончался.
31 января 1881 при огромном стечении народа состоялись похороны писателя. Он похоронен в Александро-Невской лавре в Петербурге.
|
|
отрывки из "Игрок. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из подполья."
......
"Un vrai russe, un calmouk!" - она несколько раз посылала меня
прогуливать по улицам генерала, точь-в-точь с лакеем свою левретку. Я,
впрочем, водил его и в театр, и в Bal-Mabile, и в рестораны. На это Blanche
выдавала и деньги, хотя у генерала были и свои, и он очень любил вынимать
бумажник при людях. Однажды я почти должен был употребить силу, чтобы не
дать ему купить брошку в семьсот франков, которою он прельстился в Палерояле
и которую во что бы то ни стало хотел подарить Blanche. Ну, что ей была
брошка в семьсот франков? У генерала и всех-то денег было не более тысячи
франков. Я никогда не мог узнать, откуда они у него явились? Полагаю, что от
мистера Астлея, тем более что тот в отеле за них заплатил. Что же касается
до того, как генерал все это время смотрел на меня, то мне кажется, он даже
и не догадывался о моих отношениях к Blanche. Он хоть и слышал как-то
смутно, что я выиграл капитал, но, наверное, полагал, что я у Blanche вроде
какого-нибудь домашнего секретаря или даже, может быть, слуги. По крайней
мере говорил он со мной постоянно свысока по-прежнему, по-начальнически, и
даже пускался меня иной раз распекать. Однажды он ужасно насмешил меня и
Blanche, у нас, утром, за утренним кофе. Человек он был не совсем обидчивый;
а тут вдруг обиделся на меня, за что? - до сих пор не понимаю. Но, конечно,
он и сам не понимал. Одним словом, он завел речь без начала и конца, a
batons-rompus, кричал, что я мальчишка, что он научит... что он даст
понять... и так далее, и так далее. Но никто ничего не мог понять. Blanche
заливалась-хохотала; наконец его кое-как успокоили и увели гулять. Много раз
я замечал, впрочем, что ему становилось грустно, кого-то и чего-то было
жаль, кого-то недоставало ему, несмотря даже на присутствие Blanche. В эти
минуты он сам пускался раза два со мною заговаривать, но никогда толком не
мог объясниться, вспоминал про службу, про покойницу жену, про хозяйство,
про имение. Нападет на какое-нибудь слово и обрадуется ему, и повторяет его
сто раз на дню, хотя оно вовсе не выражает ни его чувств, ни его мыслей. Я
пробовал заговаривать с ним о его детях; но он отделывался прежнею
скороговоркою и переходил поскорее на другой предмет: "Да-да! дети-дети, вы
правы, дети!" Однажды только он расчувствовался - мы шли с ним в театр: "Это
несчастные дети! - заговорил он вдруг, - да, сударь, да, это нес-с-счастные
дети!" И потом несколько раз в этот вечер повторял слова: несчастные дети!
Когда я раз заговорил о Полине, он пришел даже в ярость. "Это неблагодарная
женщина, - воскликнул он, - она зла и неблагодарна! Она осрамила семью! Если
б здесь были законы, я бы ее в бараний рог согнул! Да-с, да-с!" Что же
касается до Де-Грие, то он даже и имени его слышать не мог. "Он погубил
меня, - говорил он, - он обокрал меня, он меня зарезал! Это был мой кошмар в
продолжение целых двух лет! Он по целым месяцам сряду мне во сне снился! Это
- это, это... О, не говорите мне о нем никогда!"
Я видел, что у них что-то идет на лад, но молчал, по обыкновению.
Blanche объявила мне первая: это было ровно за неделю до того, как мы
расстались. "- Il a du chance, - тараторила она мне, - babouchka теперь
действительно уж больна и непременно умрет. Мистер Астлей прислал
телеграмму; согласись, что все-таки он наследник ее. А если б даже и нет, то
он ничему не помешает. Во-первых, у него есть свой пенсион, а во-вторых, он
будет жить в боковой комнате и будет совершенно счастлив. Я буду "madame la
generale". Я войду в хороший круг (Blanche мечтала об этом постоянно),
впоследствии буду русской помещицей, j'aurai un chateau, des moujiks, et
puis j'aurai toujours mon million".
Ну, а если он начнет ревновать, будет требовать... бог знает чего, -
понимаешь?
- О нет, non, non, non! Как он смеет! Я взяла меры, не беспокойся. Я уж
заставила его подписать несколько векселей на имя Альберта. Чуть что - и он
тотчас же будет наказан; да и не посмеет!
- Ну, выходи...
Свадьбу сделали без особенного торжества, семейно и тихо. Приглашены
были Альберт и еще кое-кто из близких. Hortense, Cleopatre и прочие были
решительно отстранены. Жених чрезвычайно интересовался своим положением.
Blanche сама повязала ему галстук, сама его напомадила, и в своем фраке и в
белом жилете он смотрел tres comme il faut.
- Il est pourtant tres comme il faut, - объявила мне сама Blanche,
выходя из комнаты генерала, как будто идея о том, что генерал tres comme il
faut, даже ее самое поразила. Я так мало вникал в подробности, участвуя во
всем в качестве такого ленивого зрителя, что многое и забыл, как это было.
Помню только, что Blanche оказалась вовсе не de Cominges, ровно как и мать
ее - вовсе не veuve Cominges, а - du-Placet. Почему они были обе de Cominges
до сих пор - не знаю. Но генерал и этим остался очень доволен, и du-Placet
ему даже больше понравилось, чем de Cominges. В утро свадьбы он, уже совсем
одетый, все ходил взад и вперед по зале и все повторял про себя, с
необыкновенно серьезным и важным видом: "Mademoiselle Blanche du-Placet!
Blanche du-Placet! Du-Placet! Девица Бланка Дю-Пласет!.." И некоторое
самодовольствие сияло на его лице. В церкви, у мэра и дома за закуской он
был не только радостен и доволен, но даже горд. С ними с обоими что-то
случилось. Blanche стала смотреть тоже с каким то особенным достоинством.
- Мне теперь нужно совершенно иначе держать себя, - сказала она мне
чрезвычайно серьезно, - mais vois-tu, я не могу заучить мою теперешнюю
фамилию: Загорьянский, Загозианский, madame la generale de Sago-Sago, ces
diables des noms russes, enfin madame la generale a quatorze consonnes!
comme c'est agreable, n'est ce pas?
Наконец мы расстались, и Blanche, эта глупая Blanche, даже
прослезилась, прощаясь со мною. "Tu etais bon enfant, - говорила она хныча.
- Je te croyais bete es tu avais l'air96, но это к тебе идет". И, уж пожав
мне руку окончательно, она вдруг воскликнула: "Attends!", бросилась в свой
будуар и чрез минуту вынесла мне два тысячефранковых билета. Этому я ни за
что бы не поверил! "Это тебе пригодится, ты, может быть, очень ученый
outchitel, но ты ужасно глупый человек. Больше двух тысяч я тебе ни за что
не дам, потому что ты - все равно проиграешь. Ну, прощай! Nous serons
toujours bons amis, а если опять выиграешь, непременно приезжай ко мне, et
tu serais heureux!"
У меня у самого оставалось еще франков пятьсот; кроме того, есть
великолепные часы в тысячу франков, бриллиантовые запонки и прочее, так что
можно еще протянуть довольно долгое время, ни о чем не заботясь. Я нарочно
засел в этом городишке, чтоб собраться, а главное, жду мистера Астлея. Я
узнал наверное, что он будет здесь проезжать и остановится на сутки, по
делу. Узнаю обо всем... а потом - потом прямо в Гомбург. В Рулетенбург не
поеду, разве на будущий год. Действительно, говорят, дурная примета
пробовать счастья два раза сряду за одним и тем же столом, а в Гомбурге
самая настоящая-то игра и есть.
......
|
