|
"Цветы запоздалые" подарочное издание. Чехов А.П.
Категория:
VIP-подарки
корпоративные подарки
СТРАНИЦ: 376
ФОРМАТ ИЗДАНИЯ: 270х210 мм
ВЕС: 2000 г.
БУМАГА МЕЛОВАННАЯ МАТОВАЯ
ПЕРЕПЛЕТ РЕЦИКЛИРОВАННАЯ КОЖА
МУАР С СЕРЕБРЯНЫМ ТИСНЕНИЕМ
СЕРЕБРЯНЫЙ ОБРЕЗ
ЛЯССЕ
ISBN: 978-5-9680-0052-1
Иллюстрированные оформленные поля
ХУДОЖНИК: Елена Грачева
все виды книги
Тонкий психолог, мастер подтекста, своеобразно сочетающий юмор и лиризм, Чехов в своих произведениях достиг вершин социального и художественного обобщения. Рассказывая о проблемах и невзгодах одного человека, писатель говорил обо всем современном человечестве, о его разочарованиях и надеждах, о его будущем и настоящем.
Содержание (рассказы и повести):
Цветы запоздалые, Дочь Альбиона, Толстый и тонкий, Водевиль, Шведская спичка, Хирургия, Хамелеон, Маска,
Брак по расчету, Свадьба с генералом, Страшная ночь, Сапоги, Налим, Лошадиная фамилия, Общее образование,
Последняя могиканша, Сонная одурь, Средство от запоя, Ниночка, Пересолил, Ну, публика!, Святая простота,
Шуточка, Открытие, Переполох, Ведьма, Роман с контрабасом, Верочка, Пари, Княгиня, Дом с мезонином.
    
| Рекомендуем посмотреть подарочные книги: |
"Ваш Чехов" Чехов А.П. 
Подарок на День Рождения
Подарочная книга-альбом, собрание произведений, хроника жизни и творчества.
|
"Цветы запоздалые." Чехов А.П. 
Дорогой подарок женщине
Индивидуальный ручной переплет из натуральной козьей кожи с глубоким фигурным ковчегом. Тиснение серебряной фольгой. Калька перед иллюстрациями. Футляр из натуральной кожи и бархатом внутри.
Рассказы и повести.
В сборник вошли избранные произведения Чехова, составляющие золотой фонд русской литературы
|
|
|
|
отрывки из "Цветы запоздалые"
......
Дело происходило в одно темное, осеннее «после обеда» в доме князей Приклонских.
Старая княгиня и княжна Маруся стояли в комнате молодого князя, ломали пальцы и умоляли. Умоляли они так, как только могут умолять несчастные, плачущие женщины: Христом-богом, честью, прахом отца.
Княгиня стояла перед ним неподвижно и плакала.
Давши волю слезам и речам, перебивая на каждом слове Марусю, она осыпала князя упреками, жесткими и даже бранными словами, ласками, просьбами... Тысячу раз вспомнила она о купце Фурове, который протестовал их вексель, о покойном отце, кости которого теперь переворачиваются в гробу, и т. д. Напомнила даже и о докторе Топоркове.
Доктор Топорков был спицей в глазу князей Приклонских. Отец его был крепостным, камердинером покойного князя, Сенькой. Никифор, его дядя по матери, еще до сих пор состоит камердинером при особе князя Егорушки. И сам он, доктор Топорков, в раннем детстве получал подзатыльники за плохо вычищенные княжеские ножи, вилки, сапоги и самовары. А теперь он — ну, не глупо ли? — молодой, блестящий доктор, живет барином, в чертовски большом доме, ездит на паре, как бы в «пику» Приклонским, которые ходят пешком и долго торгуются при найме экипажа.
— Он всеми уважаем, — сказала княгиня, плача и не утирая слез, — всеми любим, богат, красавец, везде принят... Твой-то слуга бывший, племянник Никифора! Стыдно сказать! А почему? А потому, что он ведет себя хорошо, не кутит, с худыми людьми не знается... Работает от утра до ночи... А ты? Боже мой, господи!
Княжна Маруся, девушка лет двадцати, хорошенькая, как героиня английского романа, с чудными кудрями льняного цвета, с большими умными глазами цвета южного неба, умоляла брата Егорушку с неменьшей энергией.
Она говорила в одно и то же время с матерью и целовала брата в его колючие усы, от которых пахло прокисшим вином, гладила его по плеши, по щекам и жалась к нему, как перепуганная собачонка. Она не говорила ничего, кроме нежных слов. Княжна была не в состоянии говорить брату что-либо даже похожее на колкость. Она так любила брата! По ее мнению, ее развратный брат, отставной гусар, князь Егорушка, был выразителем самой высшей правды и образцом добродетели самого высшего качества! Она была уверена, уверена до фанатизма, что этот пьяный дурандас имеет сердце, которому могли бы позавидовать все сказочные феи. Она видела в нем неудачника, человека непонятого, непризнанного. Его пьяное распутство извиняла она почти с восторгом. Еще бы! Егорушка давно уж убедил ее, что он пьет с горя: вином и водкой заливает он безнадежную любовь, которая жжет его душу, и в объятиях развратных девок он старается вытеснить из своей гусарской головы ее чудный образ. А какая Маруся, какая женщина не считает любовь тысячу раз уважительной, всё извиняющей причиной? Какая?
— Жорж! — говорила Маруся, прижимаясь к нему и целуя его испитое, красноносое лицо. — Ты с горя пьешь, это правда... Но забудь свое горе, если, так! Неужели все несчастные должны пить? Ты терпи, мужайся, борись! Богатырем будь! При таком уме, как у тебя, с такой честной, любящей душой можно сносить удары судьбы! О! Вы, неудачники, все малодушны!..
И Маруся (простите ей, читатель!) вспомнила тургеневского Рудина и принялась толковать о нем Егорушке.
Князь Егорушка лежал на кровати и своими красными, кроличьими глазами глядел в потолок. В голове его слегка шумело, а в области желудка чувствовалась приятная сытость. Он только что пообедал, выпил бутылку красного и теперь, куря трехкопеечную сигарку, кейфствовал. Самые разнокалиберные чувства и помыслы копошились в его отуманенных мозгах и ноющей душонке. Ему было жаль плачущую мать и сестру, и в то же время ему сильно хотелось выгнать их из комнаты: они мешали ему вздремнуть, всхрапнуть... Он сердился за то, что ему осмеливаются читать нотации, и в то же время его мучили маленькие угрызения (вероятно, тоже очень маленькой) совести. Он был глуп, но не настолько, чтобы не сознавать, что дом Приклонских действительно погибает и отчасти по его милости...
Княгиня и Маруся умоляли очень долго. В гостиной зажгли огни, и пришла какая-то гостья, а они всё умоляли. Наконец Егорушке надоело валяться и не спать. Он с треском потянулся и сказал:
— Ладно, исправлюсь!
— Честное и благородное слово?
— Накажи меня бог!
Мать и сестра ухватились за него руками и заставили еще раз побожиться и поклясться честью. Егорушка еще раз побожился, поклялся честью и сказал, что пусть гром разразит его на этом самом месте, если он не перестанет вести беспорядочную жизнь. Княгиня заставила его поцеловать образ. Он поцеловал и образ, причем перекрестился три раза. Клятва была дана, одним словом, самая настоящая.
— Мы тебе верим! — сказали княгиня и Маруся и бросились обнимать Егорушку.
Они ему поверили. Ну как не поверить честнейшему слову, отчаянной божбе и целованию образа, взятым вместе? И к тому же где любовь — там и бесшабашная вера. Они ожили и обе, сияющие, подобно иудеям, праздновавшим обновление Иерусалима, пошли праздновать обновление Егорушки. Выпроводив гостью, они сели в уголок и принялись шептаться о том, как исправится их Егорушка, как он поведет новую жизнь... Они порешили, что Егорушка далеко пойдет, что он скоро поправит обстоятельства и им не придется терпеть крайней бедности — этот постылый Рубикон, переход через который приходится переживать всем промотавшимся. Порешили даже, что Егорушка обязательно женится на богачке и красавице. Он так красив, умен и так знатен, что едва ли найдется такая женщина, которая осмелится не полюбить его! В заключение княгиня рассказала биографии предков, которым скоро начнет подражать Егорушка. Дед Приклонский был посланником и говорил на всех европейских языках, отец был командиром одного из известнейших полков, сын же будет... будет... чем он будет?
— Вот вы увидите, чем он будет! — порешила княжна. — Вот вы увидите!
Уложив друг друга в постель, они еще долго толковали о прекрасном будущем. Сны снились им, когда они уснули, самые восхитительные. Спящие, они улыбались от счастья, — так хороши были сны! Этими снами судьба, по всей вероятности, заплатила им за те ужасы, которые они пережили на следующий день. Судьба не всегда скупа: иногда и она платит вперед.
Часа в три ночи, как раз именно в то время, когда княгине снился ее baby в блестящем генеральском мундире, а Маруся аплодировала во сне брату, сказавшему блестящую речь, к дому князей Приклонских подъехала простая извозчичья пролетка. В пролетке сидел официант из «Шато де Флер» и держал в своих объятиях благородное тело мертвецки пьяного князя Егорушки. Егорушка был в самом бесчувственном состоянии и в объятиях «челаэка» болтался, как гусь, которого только что зарезали и несут в кухню. Извозчик соскочил с козел и позвонил у подъезда. Вышли Никифор и повар, заплатили извозчику и понесли пьяное тело вверх по лестнице. Старый Никифор, не удивляясь и не ужасаясь, привычной рукою раздел неподвижное тело, уложил поглубже в перину и укрыл одеялом. Прислугой не было сказано ни одного слова. Она давным-давно уже привыкла видеть в своем барине нечто такое, что нужно носить, раздевать, укрывать, а потому она нимало не удивлялась и не ужасалась. Пьяный Егорушка был для нее нормой.
На другой день, утром, пришлось ужаснуться.
Часов в одиннадцать, когда княгиня и Маруся пили кофе, вошел в столовую Никифор и доложил их сиятельствам, что с князем Егорушкой творится что-то неладное. ...
......
А.П. Чехов (1860 – 1904) – выдающийся русский писатель, драматург, классик мировой литературы, видный общественный деятель.
Антон Павлович Чехов родился 17 (29) января 1860 года в Таганроге. Литературную деятельность начал в студенческие годы с юмористических рассказов. Сотрудничал с журналами «Зритель», «Будильник», «Свет и тени», «Мирской толк», «Осколки», подписывая свои произведения псевдонимами – Антоша Чехонте или Человек без селезенки. В 1884 г. вышла первая книга театральных рассказов «Сказки Мельпомены». Его перу принадлежат: рассказы «Беглец», «Хирургия», «Мертвое тело», «На вскрытии», «Сирена», сборники произведений «Пестрые рассказы» (1886), «Невинные речи» (1887), пьеса «Леший», впоследствии переписанную и названную «Дядя Ваня», повесть «Степь», водевили «Медведь», «Лебединая песня» и др., всего более ста рассказов.
В 1888 г. получает Пушкинскую премию за сборник рассказов «В сумерках». В 1892 г. покупает имение Мелихово (сейчас – город Чехов), где помогает местным крестьянам.
Мировое признание А.П. Чехову принесли пьесы «Чайка» (1896), «Дядя Ваня» (1897), «Три сестры» (1901), «Вишневый сад» (1904) и другие выдающиеся произведения.
А.П. Чехов обвенчался 25 мая 1901 года с ведущей актрисой Московского Художественного театра Ольгой Леонардовной Книппер.
В ночь с 1 (14) на 2 (15) июля 1904 года А.П. Чехов скончался, твердо сказав перед смертью «Я умираю». Затем выпил бокал шампанского и обратился к жене со словами: «Давно я не пил шампанского…» – лег, повернувшись на бок, и вскоре умолк навсегда. Похоронен А.П. Чехов 9 (22) июля 1904 года на Новодевичьем кладбище в Москве при огромном стечении народа.
|
